|
Реформа права времен Ивана IV доказывает, что Московское государство строилось на основе нового права собственности и модифицированной системы управления государством. Появились также голоса, явно подрывающие византийский принцип диархии. В Валаамской беседе звучит требование отстранения Церкви от влияния на царские решения. Столкновениям, которые порождала эта ситуация, сопутствовали умозрительные попытки оценить ее и найти подходящие пути решения, предпринимаемые митрополитом, представителями церкви и диссидентами.
Из этого следует, что две неодинаково подготовленные средневековые культуры — русская и польская — столкнулись с проблемами, которые выдвинул Ренессанс: проблемой государственного устройства и вопросом места человека в мире. В Москве иерархия решения этих вопросов была другая, чем в Речи Посполитой. В Москве становление новых форм организации государственной жизни определяло место человека в государстве. В Польше чувство независимости каждого, даже малозначительного дворянина способствовало созданию облика государственности, хотя это и благоприятствовало анархии.
В Москве, при отсутствии университета, третьей силой, которая приняла на себя роль политических просветителей, были диссиденты. Это были отдельные лица — представители царской администрации, князья, дьяки Посольского приказа. Их знания в области философии политики были разные, но вовсе не отвечали университетским критериям. Следовательно, их взгляды не образуют какой-либо системы. Это политическая публицистика, откликающаяся на текущие события. Она доказьшает, что ее авторы впитали определенную дозу гуманистических идей, необязательно западного происхождения.
Знакомый с итальянской научной средой Максим Триволис резко отрицал порядок мышления университетской философии. Он знал, что ставит она опять тот же вопрос, который, до Бого-воплощения, выдвинули Платон и Аристотель: что такое природа? Для Восточной Церкви, богословами которой были тогда мистики, вопросы, выдвинутые Ренессансом, были вопросами, решенными благодаря Боговоплощению. Ставить их еще раз означало отвлекаться от созерцания бытия.
Так ли понимали свое неприятие облика Московской Церкви и царского идеала Московского государства диссиденты, составлявшие окружение Максима Грека? Кажется, что кроме Андрея Курбского, который был под влиянием Цицерона и Пе-ресветова — поклонника абсолютизма, остальные были близки идее натуральной религии и натурального права.
|
