|
В последнее время движение к христианскому единству, получившее название экуменизма, повсеместно переживает кризис. Он коснулся не только межконфессионального диалога (например, фактически приостановлена работа международной смешанной православно-католической богословской комиссии). Поставлено под угрозу само существование крупнейших международных экуменических организаций (Всемирный Совет Церквей).
В чем видят причину этого кризиса? Противники экуменизма вообще говорят о невозможности межконфессиональных отношений, построенных на принципе единства в многообразии, то есть согласного существования в свободе и любви различных христианских традиций (такой подход типичен для представителей католического интегризма, православного консерватизма, протестантского фундаментализма).
Сторонники экуменического движения причину современного кризиса усматривают в несоответствии сложившихся в послевоенное время форм межхристианского диалога происшедшим в минувшее десятилетие культурно-политическим изменениям (самое значительное из них — крах коммунизма). Преодоление кризиса первые видят в формальной унификации определенной исторической традиции, вторые — в формальной же институционализации христианских церквей и общин. Но какими бы оправданными ни казались поиски историко-культурной идентичности отдельных поместных церквей (опасность утраты которой очевидна в силу происходящих процессов мировой интеграции) и сколь важной ни представлялась бы необходимость создания единой международной христианской организации, эти интенции едва ли могут разрешить всю остроту современного экуменического кризиса.
Очевидно, что суть проблемы следует искать в иной плоскости — в кризисе христианского гуманизма. Hanie столетие, ознаменованное провозглашением декларации прав человека, войдет в историю всеобщим попранием прав человека, унижением человеческого достоинства, самой утратой основ человеческого бытия. Создание бесчеловечных тоталитарных режимов, мировые войны, культурный и религиозный геноцид — вот чем будет отмечено наше столетие, и перед этим цивилизованным кошмаром вряд ли устоят защитники христианского гуманизма. И не должны ли мы будем согласиться с теми, кто говорит о том, что мы живем в «постхристианскую эпоху»?
В экзистенциальной тайне человека открывается и тайна Голгофы, через которую Христос примирил мир с Богом и на которой уже нет «эллина и иудея, нет обрезания и необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всех — Христос» (Кол 3:11).
В XX веке этот экзистенциальный опыт глубоко пережили Максимилиан Кольбе и мать Мария Скобцова, Дитрих Бонхеф-фер и Эли Визель, Александр Мень и мать Тереза.
В этом экзистенциальном богочеловеческом опыте деятельной и страдающей любви христиане найдут путь к утраченному единству друг с другом и со всем человечеством. И какими бы глубокими ни казались противоречия и даже разделения христиан, они могут быть преодолены в этом человеческом опыте Божественной любви.
Только в предстоянии Бога и человека, в этой вечной экзистенции мира, будут преодолены исторические и культурные перегородки между христианами, а затем — и со всем человечеством.
В этом — единственный путь человечества.
|
