|
У Бжозовского наоборот: эта вера является формой не обрусения, но очеловечивания. Молодые герои «Пламени» Адась Белецкий и Михал Каневский ни в кругу семьи, ни в отечестве своем не находят ничего, что было бы достойно их интеллектуальных и моральных устремлений. В «белых стенах польского дома» «под маской патриотических лозунгов скрываются залежи равнодушия, неверия, лакейства, эгоизма». Польша оказывается лишь словом и не более того. В мире «статистов из дворцов и деревенских усадеб» человек человеку если не волк, то пан — но не по благородству, некогда бывшему и теперь утраченному, а по бесчеловечному отношению к тому, кто ниже: к крестьянину, еврею, женщине.
Бжозовский сознательно показывает читателю сцены унижения, причем те из них, что касаются женщин, невероятно сильные. О какой же свободе и суверенности может идти речь, если женщин секут и покупают, как рабынь? В конечном счете гимназический польско-украинско-русско-еврейский кружок, хотя и объединяет прогрессистов, натуралистов, сциентистов и атеистов, не является предметом собственно интеллектуального восторга — он оказывается убежищем в абсолютно безнравственном мире, и члены этого кружка видят свое предназначение в защите чести и достоинства чужой жены, настоящего человека. Известно, что с ними будет дальше, и я уже упоминал данную автором в «Пламени» панораму истории русской идейности.
Протагонист этой истории — Михал Каневский, польский шляхтич, который стал русским революционером. Я об этом уже писал и не буду возвращаться к этой теме сейчас, потому что для нынешних моих размышлений важен кружок. Кружок как пример, ведь в нем не только струится универсальная история, но еще и осуществляется моральный императив. «К чему здесь какая-то Польша, — хочется сказать, перефразируя автора, — это ни козырной туз, ни кропленая карта».
По значению оба эти образа тяготеют к противоположным смысловым полюсам, которые необходимо кратко обозначить. Прежде всего это две разные Польши и две разные России и, следовательно, их абсолютно разные взаимоотношения. Польша клериковского кружка — Польша, разумеется, духовная; ее светлый образ родится из железного стиха «Редута Ордона» и одним легким движением сметет весь труд и смоет всю грязь любой русификации, так же исчезнут из повестки дня собраний кружка Карамзин и Бокль — их место займут Мицкевич, Костюшко, Мохнацкий. Польша немировского кружка на самом деле не существует, никакой проблемой не является и проблем не ставит: это «впавшая в детство Польша, существующая в современном мире как микроорганизмы в лимбургском сыре».
Поэтому она может быть только отвергнута — таковой и оказывается. В свою очередь Россия Жеромского не является оплотом зла только лишь исторического, т. е. абсолютистского режима, убогой цивилизации, примитивного чиновничества, темного просвещения (если говорить о таком диагнозе, то он не сильно отличается у Бжозовского и даже у русских прогрессистов); Россия Жеромского — оплот зла демонического. Демоническое зло опаснее, потому что для достижения своих целей использует хорошие средства более ловко, чем плохие.
|
